Видимо, у каждого человека есть в душе что-то высокое и светлое, чем он поверяет всегда себя, свою жизнь. В этих лучших минутах, хранимых бережно памятью, всё добро, которым одарила тебя жизнь, вся твоя радость, пусть негромкая, неприметная с виду, принадлежащая только тебе...
Я подумал об этом, читая только что появившийся на книжных прилавках сборник стихов Николая Беляева. Есть в этой тоненькой книжечке одно своего рода ключевое стихотворение...
"На восток уплывают тучи. На Восток. Далеко-далеко. Есть в Сибири таёжный ключик, ключик имени моего. Речка, тоненькая и чистая, извивается меж камней. Птахи утренние высвистывают что-то простенькое над ней. Тронешь камешек - солнечной искрой золотинка блеснет на дне. Бородатый геолог сибирский подарил эту речку мне..."
И пусть уже иное время, иные заботы пленяют душу, и легли расстояния, и новые дела и люди вошли в твою жизнь, но голос ключика все стучится в сердце памятью о тебе самом, когда душа была откроыта миру, когда каждая встреча с человеком ли, деревьями или вот таким крохотным безвестным родничком - являлась для тебя подарком судьбы. Чистотой ключика поверяешь свою душу, чистота и свежесть его рождают и ясные, ладные слова.
Здесь, в этом стихотворении, являющемся как бы ключом к творчеству Николая Беляева, ясно и ощутимо проступает мироощущение поэта, несущего людям слово добра. Это слово не крикливо, не громко. И тем самым, наверное, ещё более убедительно.
Эти тихо сказанные слова и в тебе самом рождают в ответ то светлое единственное ощущение Родины, что "Родничком бежит в половодье", что "бродит сладким соком под белою кожей берез". Всё это близко, знакомо сердцу каждого, ибо Родина - это дом, где ты родился, это земля, по которой ты идёшь ранним утром, это глаза любимой, это тот чистейший в своей снеговой белизне прозрачный лесок на каком-нибудь пригорке, где ты наедине с небом и землёй, где "суть обнажена, деревья и душа - почти один рисунок чёткий, где очень тонко, тушью черной любая веточка обведена..."
"Мы - честные люди, - говорит поэт. - А вспомнилось... Слабые мамины руки всегда делили нечестно, непоровну - нам побольше - скудный военный хлеб..."
Такого же рода честностью в отношениях к миру, к людям, не отрепетированной заранее, не процеженной сквозь различные сита, дышат и сами стихи. Жизнь сложна, порой она обдаёт человека не только радостью, и быть честным в ней - значит глубоко проникать в неё жить её болями и бедами, не довольствоваться случайным поверхностным взглядом.
Бывает иногда, что читаешь стихи, а вот этой связи, слияния поэта с миром, с людьми, с землёй не чувствуешь. Она теряется в надменном изыске формы, в чисто инженерных конструкциях стиха. В поэтическом же голосе Н.Беляева, кстати, инженера-геофизика по профессии, чувствуется, наоборот, какая-то даже крестьянская медлительность, словно знающая толк и слову и делу. Голос этот нетороплив, внешне прост, но почти за каждым словом - ощущение земли, неба, то есть того, чем всегда жива душа человека.
..."Дочь проснулась - существо недельное" - пишет поэт. Всё это сказано просто и очень точно. Ибо рядом строчки - "супер мой на всех диапазонах гейгеровским счетчиком трещит!" Здесь тонко передано ощущение хрупкости человеческой жизни, тревоги за неё, и чувство связи и зависимости человека от огромного мира, как бы мал и крошечен этот человечек ни был...
Можно продолжать и дальше, но апологий и так довольно. Главное то, что первая книга удалась. поэту, вышла хорошей, а это не так-то часто случается с первыми книгами. "Голоса расстояний" оставляют после себя впечатление чего-то целостного. И ощущение это, видимо, достигается тем, что основная часть стихов пронизана музыкой и родниковой чистотой того таёжного ключика, встреченного поэтом в Сибири... Ряд несколько неудачных стихов с приблизительностью решения тем, с кой-какою литературностью, на мой взгляд, разумеется, (например, "Глубинка", "Грохочут молодые соловьи", "Одиночество", "Мадонна", "Чёрная речка") не дробит, к счастью, цельности этого впечатления.
Помнится недавнее обсуждение стихов Николая Беляева на зональном семинаре молодых писателей Поволжья. Своеобразие взгляда на мир, на жизнь, свободная раскованная речь, мастерство тонкого лирика и сосредоточенная вдумчивость, гражданская, полная высокого накала активность его стихов вызвали тогда на семинаре большой разговор. Он касался и проблем традиции и новаторства, и отношения поэзии к политике, и вопросов поэтического ремесла и многого другого. Далеко не все стихи поэта вошли в первую книгу, но так широк в ней и тот круг проблем, о которых можно было бы поговорить и о которых говорилось, например, на том же майском семинаре писателей. В сборник вошла, в основном, только лирика. Но будем надеяться, что возможность поговорить и о стихах другого плана предоставится, когда выйдет в свет следующая книга поэта, где его дарование предстанет более полно.