Здесь представлен авторский текст книги частично от 2009, в целом от
4–30 мая 2012 года, не вполне точно соответствующий изданной бумажной
версии вследствие как редакторской правки для издания, так и более
поздних авторских правок. Существенные отличия вёрстки обусловлены
разницей между требованиями к бумажной книге и удобству читателей
в интернете.
Меню справа от текста позволяет перелистывать части книги, переключиться на следующую или предыдущую часть можно также нажатием стрелок влево и вправо на клавиатуре.
Книга изначально не разделена на явные главы, деление основного текста на части сделано для интернет-версии.
Книга поэта Николая Беляева — «ПОЭМА СОЛНЦА» — о судьбе художника Алексея Авдеевича Аникеенка — названа в подзаголовке «Провинциальной трагедией в магнитофонных записях, газетно-журнальных публикациях, письмах и стихах.» По сути — это документальное исследование судьбы живописца, который в начале шестидесятых стал притчей во языцех среди художников Поволжья, хотя только очень немногие из современников имели возможность видеть его работы и судить о нём и его творчестве.
Единственный раз Москва могла познакомиться с выставкой живописи Алексея Аникеенка «У Капицы», в Институте физических проблем АН СССР в 1965 году. Но это не столько помогло художнику, сколько сделало его жизнь ещё более сложной…
Автор строит своё повествование на материалах прессы и магнитофонных интервью, взятых им в своё время (на пике "перестройки") у представителей науки и культуры, на письмах и собственных воспоминаниях.
Аникеенок был фигурой, заинтересовавшей не только нобелевского лауреата, великого физика П.Л.Капицу — имена казанских ученых Б.М. Козырева и А.П.Нордена, Б.Л.Лаптева и их учеников, писателя Василия Аксёнова и поэтов Евгения Евтушенко и Романа Солнцева участвуют в этой книге-дискуссии вместе с другими художниками, музыкантами, литераторами и искусствоведами — от друзей художника до его явных и неявных противников.
Из рассказов, интервью и комментариев — складывается картина жизни одарённого человека в провинции, картина сложная и полная драматизма. Это — судьба типичного шестидесятника, чей талант был разбужен хрущёвской «оттепелью», и, не имея даже самых необходимых условий, всё-таки смог реализоваться вопреки всем официальным «установкам» по части искусства…
Композиция книги сложна и непредсказуема. Автор часто совершает прыжки во времени, требующие от читателя сосредоточенного внимания, но, закрывая книгу, каждый мысленно возвращается на круги, по которым водит его автор, чтобы из этого лабиринта мнений и эмоций — составить своё и выбраться на свет с открытыми глазами…
Этой цели служат и репродукции живописных работ Алексея Аникеенка, которые призваны дать представление о его исканиях своего пути в живописи, и фотоматериалы лучших казанских фотохудожников — Владимира Богданова, Юрия Фролова и Владимира Зотова.
Недавно узнал я, что известный казанский поэт Николай Николаевич Беляев уже несколько лет назад подготовил к печати книгу о не менее известном казанском художнике Алексее Авдеевиче Аникеенке (1925—1984), которая втуне лежит в письменном столе автора-составителя и нескольких его друзей-приятелей, обещавших на тех или иных условиях издать её. Но, увы… Воз и ныне там! Вроде всё нормально и понятно, что-то не сложилось у людей, но за державу обидно, т.е. за почтенного и достойного человеческого уважения автора и его большой труд, который всем нам нужен, который многих из нас сделает лучше.
Замечательный художник А. Аникеенок, который, как и полагается настоящему художнику (писателю, композитору) на Руси, и при жизни настрадался от всякого рода чиновных гонителей, коллег-завистников, и после ухода в мир иной никак не может получить должного внимания, уважения и вполне заслуженной славы, наконец. После 10-летия отчаянной борьбы за право видеть и отображать мир по-своему, не как все, Аникеенок вынужден был искать, где «оскорблённому есть чувству уголок», и из любимой Казани перебирается в конце 1969 — начале 1970 года в древний Псков.
Его друг поэт-художник Н. Беляев в начале лихих 90-х, опасаясь, что русскому поэту неуютно будет в суверенном Татарстане, решил с семьёй податься поближе к главной столице. И совершил абсолютно непрактичный обмен хорошей казанской квартиры на домик в деревне — в селе Ворша Владимирской области, со множеством проблем для не приспособленного к сельской жизни русского интеллигента. Сельская идиллия быстро развеялась, но поправить ситуацию было сложно и почти невозможно. Но нет худа без добра: безысходная жизненная ситуация напрягла, собрала воедино поэтический внутренний мир, и Н.Н. Беляев «разразился» замечательными произведениями, большинство из которых, к сожалению, пока в компьютере автора. Но, думается, его «стихам, как драгоценным винам, настанет свой черёд». Нужно сделать все для этого. Тем более в 2012 году Николаю Николаевичу Беляеву исполнится 75 лет.
В январе 1975 года в письме Борису Михайловичу Козыреву, известному ученому-физику, члену-корреспонденту АН СССР, в своё время много сделавшему для выхода художника на Всесоюзную арену, привлёкшему к нему внимание известнейших ученых и деятелей культуры страны, Алексей Аникеенок пишет: «…Очень хочу побывать в Казани. Часто вспоминаю Волгу, Кзыл Байрак, город и многое, многое из прошлого». В другом письме от 1 мая 1978 года художник подтверждает и усиливает сказанное: «Всегда вспоминаю Вас, Казань, Кзыл Байрак и всё то хорошее, что было… Наверное, если бы я был один, то попробовал бы вернуться обратно. Здесь я не приживаюсь, не чувствую себя так, как в Казани. Хотя по всем условиям я устроен неплохо. Но, видно не хлебом единым… Пишу меньше… Больше заканчиваю казанские работы, которые служат эскизами. По ним я делаю законченные холсты… Видимо, это тоска по казанскому волжскому солнцу». Из этих выдержек и без всяких комментариев всё понятно. В одном из последних писем в Казань искусствоведу А.И.Новицкому от 15 мая 1983 года Аникеенок подробнее высказывается об этом: «За эти годы мы с Элей сделали три больших витражных работы (в классической технике). Попали на выставки — Зональную, «Сов. Россию» и «Монументальное искусство в градостроительстве» — будет в сентябре в Москве. И дошло до того, что я попал в члены Союза художников по монументалке. Есть мастерские, есть два новых больших витражных объекта. Вот только здоровьем не похвалишься… К Пскову я так и не привык… Часто вспоминаю Казанское Заволжье, марийские и чувашские деревни. И всё, что пишу для себя, всё идёт от этих воспоминаний и полуэскизов-полукартин, которые были сделаны ещё в деревне, за Волгой и др. казанских местах. Здесь ни друзей, ни приятелей нет». Сказанное подтверждает, в письме тому же адресату от 12 августа 1984 года, и его вдова Элеонора Гинзбург: «21 мая 1984 г. всё кончилось… Мы знали, что лимфолейкоз неизлечим, но всё равно надеялись на чудо. Он переносил свой недуг героически… В клинике почти в кровати написал много акварелей и гуашей, и всюду Казань и казанское… Вообще душа его всегда оставалась там, в молодости».
Предлагаемая вниманию читателей книга «Поэма солнца» — объёмное повествование об А.А. Аникеенке, жанр которого условно обозначен автором как «Провинциальная трагедия в магнитофонных записях, газетно-журнальных вырезках, стихах и письмах». И прямо на обложке — посвящение «Памяти художника Алексея Авдеевича Ани-кеенка». Теперь уже можно! И нужно! Всем нам. Автор-составитель обстоятельно рассказывает, как делалась книга, поэтому нет нужды говорить об этом, отвлекая читателя от захватывающего чтения, которое, без сомнения, принесёт большую радость открытия вновь двух больших художников-казанцев, замечательной истории дружбы, живого доказательства высокого духа казанской интеллигенции 60-х годов прошедшего XX столетия.
И, завершая, почитаю своим долгом сказать, что на днях я, памятуя, что лучше не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, попросил сына и поехал навестить именитого казанца в село Воршу Владимирской области. От Казани 650, от Москвы 160 километров.
Трудно словами передать то ощущение радости, счастья от общения с Николаем Николаевичем, которое испытал я во время пребывания в его небогатом деревенском доме, но богатом атмосферой добра, жизнелюбия, творчества. За чаем, которым угощала нас обаятельная дочь хозяина Екатерина, шли расспросы о казанской жизни, о друзьях-поэтах, о планируемой к изданию книге, рассказы о житье-бытье и, разумеется, дарение книг с сердечными дружескими надписями и фото на память. Книги в доме были везде: в зале, кабинете Николая Николаевича и даже на веранде… Были здесь и несколько картин Алексея Аникеенка: три пейзажа и знаменитый портрет, о котором неоднократно упоминалось выше, а также живописные беляевские работы — подражание другу, в память о нём. Перед домом — луга, поля — российское раздолье.
По приезде я получил от Николая Николаевича письмо, и поскольку оно имеет прямое отношение к книге, частично процитирую его:
«Дорогой Наиль Мансурович!…Вспомнилось, как хорошо мы посидели и пообщались. Поскольку Вы хотели включить Катины фотографии в книгу, я выбрал ту, где мы не так откровенно улыбчивы, даже скорее серьёзны… Подумав, добавляю и ту, что без моего портрета — ведь он будет на цветных вкладках… Впрочем, это я оставляю на Ваш выбор.
Если бы Вы знали, как Вы меня порадовали своим визитом и хорошей новостью! Всё-таки 20 лет ожидания выхода книги — многовато даже для самого терпеливого человека.
Сейчас, пока я пил чай, пришла ещё одна мысль — не поместить ли на обложку одну из самых выигрышных работ Лёши — его «Клоуна»? Он, мне кажется, смотрелся бы лучше, чем Петропавловский собор, хотя и был заклеймён как образец формализма… Но это тоже Вам решать. А я ещё раз низко кланяюсь Вам за всё, что Вы сделали для Лёши и для нас, грешных. БУДЕМ!!! Ваш Н.Бе…»
